"Мы сделали первую дискотеку в Донецкой области"
Он был харцызским радиохулиганом, донецким фарцовщиком, московским грузчиком. Теперь он – модный клубный музыкант.
Недавно в кинокофейне им. А.А. Ханжонкова гостил довольно известный в узких музыкальных кругах Донецка московский "живой" технопроект LATOR (Laser Astrometric Test Of Relativity).

Всего два человека – Мартин Ландерс и Алексей Образцов – творят чудеса с электронной танцевальной музыкой, используя аналоговые синтезаторы и секвенсоры в сочетании с компьютерными технологиями. Для Алексея – это очередной город в гастрольном туре, а вот Мартину Ландерсу (по паспорту Сергей Тутов) тут все родное и знакомое. Именно в Донбассе, а точнее в Харцызске, Сергей родился. "Газета…" встретилась с музыкантом в номере гостиницы "Дружба", где вспоминалось прошлое легко и естественно. Закуриваем, пригубив коньяку за знакомство, – и Мартин начинает вспоминать.


- Родился я в Харцызске. Учился, был отличником до 6-го или 7-го класса. Потом у меня был неуд по поведению за четверть за то, что я с друзьями в классе не пошел на демонстрацию в честь Великого Октября. Устроили, так сказать, политическую акцию… Закончил 8 классов, потом пошел в Харцызский металлургический техникум, отучился три с половиной курса, потом практика – козловые краны, мазут – я все бросил это… За несколько месяцев до защиты диплома. Это было в 78-м или 79-м году…

- Как отреагировали родители?

- Для них это был позор даже не на весь Харцызск, а на всю страну!

- Каким путем привилась любовь к музыке?

- Мой старший брат был радиохулиганом. Знаете, люди собирали маломощные радиостанции, которые работают на средних волнах. И вот мы сидим, и я в микрофон говорю: "Музыкальная пробежка для молодежи. Сейчас послушаем The Beatles. И включаю музыку. Это все отслеживалось, ездили как во время войны по всем городам, с таким локатором… Засекали, пеленговали. Если ловили - забирали из дома вплоть до утюга, все, что включается в розетку. У меня брат был вот таким радиохулиганом. Поэтому нас ни разу не поймали…

- Кто повлиял на твои музыкальные предпочтения?

- Сама музыка. Очень много музыки… Это же переписывалось 54 раза друг у друга, кошмарное качество. Как правило, вообще не знал никаких названий, просто слушал музыку…

- Может, школьные дискотеки?

- Никаких школьных дискотек. В школах и на танцах играли живые группы, звучало очень мало зарубежной музыки, а в основном, это были всякие "Там, где клен шумит над речной волной". В 1978 году я и двое моих младших коллег, я тогда работал в городском узле связи на телеграфе, сделали первую дискотеку в Донецкой области. Я не беру студенческие – в медицинском или ДПИ – а именно дискотеки городского масштаба. Мы ее открыли при КБО (комбинат бытового обслуживания. – Ред.). Работали на катушечных магнитофонах. И люди танцевали под нашу музыку – самую разную, от Boney M до KISS и Manfred Mann.

- В Донецк наведывался?

- В Донецк я ездил за пополнением музыкальной коллекции. Прежде всего - в клуб филофонистов, где собирались фарцовщики всей Донецкой области, менялись пластинками, продавали джинсы, импортные сигареты, фотографии артистов, полиэтиленовые пакеты. Непосредственно фарца с музыкой была тесно связана, но были люди, которые просто на этом рубили бабло. У меня это шло параллельно. Потому что винил стоил безумных денег: двойная пластинка, например, Pink Floyd The Wall и Boney M в зависимости от качества - от 180 до 200 рублей. Было большое количество так называемых студий звукозаписи, которые переписывали музыку. Одна запись на бобины стоила порядка 5 рублей. У моего друга был замечательный музыкальный вкус, это он меня вывел в Донецке на всех этих людей. Я сначала покупал у него бобины – запись отличного качества, с винила. Благодаря ему я узнал джаз. И если еще в 74-75 годах я кричал: "Только Nazareth, никаких скрипок, саксофонов, все это отстой!" - то потом потихоньку стал слушать George Benson, начал уходить в более серьезную музыку.

- Люди с такими занятиями были обречены на конфликты с милицией…

- Проблемы были, и даже с КГБ. Вот ситуация. Я выхожу из гастронома, а поскольку я был фарцовщиком, у меня были какие-то модные вещи, например настоящая куртка американского полицейского, со всеми знаками отличия. И подходят ко мне два человека в строгих костюмах и говорят: "Сергей Васильевич, пройдемте". Мы садимся в черную "Волгу" и едем в милицию. Стоит магнитофон, заходит опрятный молодой человек включает этот магнитофон и начинает со мной разговаривать. И начинается тихий психологический пресс. Правда, в отличие от ментов, не били. Вежливо так, но со значением, спрашивают: а что это на вас надето? А вы понимаете, что на куртке написано? Что вы хотите сказать, нося такую одежду? А вы понимаете, что это вражеская идеологическая байда? Вы все шевроны оторвите и можете ходить дальше. А я говорю, ну как же я буду ходить, там же останутся дырки от швейной машинки, это же не эстетично, я же вещь испорчу… Вот такая была встреча с КГБ.

- В конце концов, вам это все надоело, и вы решили покинуть родные края?

- Я хотел уехать отсюда всю свою сознательную жизнь. Я был диссидент с детства. Сначала хотелось уехать, потому что сигареты Marlboro сильно отличались от "Примы" или "Ватры", которая продавалась в ларьках. Это как бы верхний слой. А потом я начал интересоваться разными более глубокими вещами. Сделать это было довольно легко: во всех ларьках "Союзпечать" свободно продавался журнал "Политика и экономика США". Я еще очень удивлялся, что его позволяют покупать кому угодно. Это была самая крутая антисоветская штука, которую только можно было придумать. Ты читал этот журнал, и тебе не надо было никакой больше агитации. Конечно, там никто не говорил, что капитализм – хорошо, социализм – плохо. Но если у тебя было чуть более чем две извилины в голове, ты просто мог читать этот журнал и проецировать на ту действительность, которая вокруг тебя. Просто сравнивать, прежде всего, отношения между людьми. И ты в конце концов понимал, что мы живем в полном отстое и нужно срочно уезжать отсюда.

- И в итоге - рванул в Москву?

- Нет, Москва это были ворота из нашей родины. Это сейчас ты можешь куда угодно улететь, а раньше ты мог уехать за границу только из Москвы. И поэтому я поехал в Москву. Я почти женился на еврейке, чтобы выехать в Израиль. Атаковал и австралийское, и канадское посольства. Потратил 2 года жизни, на то чтобы уехать, но Господь Бог, судьба, советское правительство и посольства никак меня отсюда не выпускали. И получилось, что я просто остался на профессиональной музыкальной сцене Москвы.

- Когда уезжал из Харцызска, что положил в сумку?

- Никаких пластинок, никакой музыки. Я перед отъездом продал всю коллекцию винила, почти все бобины, почти всю аппаратуру. Я реально уезжал в другой мир, чтобы начать новую жизнь.

- Как приняла Москва?

- Жутко. Нас уехало в 1988 году трое. Мы провели в Банном переулке (место, где собирались фарцовщики, которые сдавали квартиры. – Ред.) 2 недели в поисках квартиры, была холодная зима. В то время работу найти в Москве было невозможно, если не говорить о совершенно нечеловеческих вариантах за 3 копейки, без предоставления общежития. Мне предлагали работу электромонтера трамвайно-троллейбусного управления - только ночью и в любую погоду ремонтировать рельсы и провода. Но в итоге мне повезло, потому что я попал на профессиональную музыкальную сцену: грузчиком, а потом, там же, стал работником сцены, звукорежиссером, ну и так далее…


Так Мартин Ландерс закрепился в московской музыкальной тусовке. До знакового 1994 года, когда состоялось знакомство Алексея Образцова и Мартина Ландерса, наш земляк успел "примерить" профессии актера, руководителя театра пантомимы, режиссера-постановщика видеоклипов музыкального центра Стаса Намина, музыкального редактор телевизионных проектов, автора-ведущего телепрограмм об электронной музыке. Теперь он в составе проекта LATOR - завода по производству танцевальных ритмов в стиле techno и tech house, ярких звуковых конструкций minimal и electro-techno, колесит по миру и радует клабберов настоящей авторской музыкой.